Стеклянный омут - Страница 12

Лукерья окидывала всех хитрым взглядом и вопрошала:

– Ну, про что вести сказ?

Знала историй Лукерья тыщу. И одна диковинней другой. Слушать старуху было интересно. Знала она и про колдунов, и про змеев горынычей, и про утопленниц, и про молодую ведьму, перекидывающуюся в новолуние ночной птицей. И пусть в школе говорили, что подобные истории – это суеверия стариков, порожденные необразованностью, и нет на самом деле никакой нечисти. Умела Лукерья рассказывать так, что заслушивались не только ребятишки, но и взрослые. Страшно становилось до жути, собравшиеся жались друг к другу, охали, хватались за руки, но продолжали завороженно слушать. Сама ли выдумывала старуха истории или слышала от кого, но рассказы ее были наполнены подробностями настолько живыми, что любая, даже самая невероятная, небыль в изложении Лукерьи выглядела правдой. И возвращались потом по домам по темноте бегом, вздрагивая от каждого шороха. Боялись, вдруг встретится на дороге одноглазый колдун и проклянет, и скрючит тебя на всю оставшуюся жизнь! И визжали испуганно при виде старой кошки, перебегавшей из одного двора в другой, думая, что это деревенская ведьма обернулась ею. И мерещилось, как на высеребренном лунным светом лугу пляшут русалки.

Утром, конечно, «страшилки» уже казались выдумкой, над ними даже посмеивались: какие могут быть колдуны, когда на дворе – двадцатый век! Советская власть, пионеры и строительство коммунизма! Но едва наступал вечер, как опять собирались у Лукерьиного двора в надежде потешиться старухиными сказками.

– Деда моего вы бы послушали, – вздыхала Лукерья. – Вот уж он-то рассказчик был хоть куда! А я-то что…

Хитрила старуха: знала, что нет лучше ее рассказчицы.

– Так про што сказывать-то, а?

– Про колдуна, обернувшегося в седого кота!

– Про кикимору…

– Про… – слышался нестройный хор выкриков. Лукерья обводила разволновавшуюся толпу поблескивающими от возбуждения молодыми глазами, и сухие ее, все в трещинах и морщинах губы трогала улыбка. Хоть она и спрашивала, о чем вести рассказ, но редко шла на поводу у просящих и историю выбирала сама. Только если большинство сходилось в единодушной просьбе, тогда уступала.

– Сказывали старики, что в стародавние времена… – начинала она рассказ всегда одинаково.

Но в этот раз Лукерья вдруг глянула на темнеющее небо, сощурив подслеповато глаза. И, указав кривым длинным пальцем с торчащим нестриженым ногтем вверх, глубокомысленно произнесла:

– Сегодня работенки будет много у Хозяйки озера. Белую луну скрывает черная.

То, что луна на самом деле одна, а не две, возражать старухе не стали. Из ее рассказов знали, в старину считалось, будто на небе две луны – Белая, чей лик виден почти каждую ночь, и Черная, которая также ходит по небосводу, но не видна, потому как темнее самой кромешной тьмы. И когда Белая луна становится невидимой, наступает полнолуние Черной луны, закрывающей собой Белую.

– Сегодня – время Черной луны, открываются врата, и зло проходит в наш мир, – назидательно и даже чуть торжественно произнесла Лукерья.

Слушатели затаили дыхание, а старуха, бросив наживку, обвела всех смеющимся взглядом, пожевала губами и вновь обратилась к публике:

– А знаете вы, отчего это наше озеро так кличут?

И снова выдержала нужную паузу – недолгую, но достаточную, чтобы любопытство слушателей накалилось.

– А оттого, что в нем находятся те самые врата…

И Лукерья рассказала старинную легенду о вратах и о Хозяйке озера.

Сказывали старики, что давным-давно это озеро разделяло два мира – Явь, земной мир, где жили люди, и Навь – нижний, обитель духов и нечисти. Врата были открыты, и в Явь являлись из нижнего мира призраки, ночные кошмары, наваждения, болезни, несчастья, голод. Не было спасения людям, не было возможности закрыть те врата. Пока одна красная девица, потерявшая во время очередного мора почти всех родных и любимых, не обратилась к Солнцу с отчаянным призывом о помощи. Растопить тьму, избавить людей от мучений и страданий, подарить свет и надежду. «Я бы с радостью, – ответило Солнце. – Но с наступлением ночи мне должно уходить – так было и так будет всегда. А врата открываются лишь с наступлением тьмы. Обратись к моей сестре – Луне. Она приходит мне на смену ночью». Красавица послушалась Солнца и обратилась к Белой Луне. «Я помогу тебе, – ответила Луна. – Буду освещать землю, следить ночью за тем, чтобы врата оставались замкнутыми. Но когда Черная луна закрывает меня, в ту ночь мир погружается во тьму, и открываются врата в Навь». «Подари мне каплю твоего света, и я буду следить за тем, чтобы врата оставались закрытыми в черную ночь!» – воскликнула девушка. И Луна подарила, как девушка и просила, каплю серебристого света, который обратил красавицу в белого лебедя. С тех пор как Хозяйка озера в образе лебедя следит за тем, чтобы проход между мирами был закрыт, несчастья стали обходить эти места стороной. А вода получила славу целебной. Говаривали, если в безлунную ночь прийти к озеру, можно увидеть, как в середине плавает белый лебедь. Хозяйка. И лишь в полнолуние, когда Луна освещает ярко землю и врата остаются закрытыми, Дух девушки может выходить из тела лебедя и покидать озеро.

…Возвращалась маленькая Оля домой в задумчивости, вспоминая рассказ старухи и тот взгляд, который Лукерья то и дело бросала на девочку, будто рассказывала эту легенду специально для нее. Оле даже становилось не по себе, когда старуха выискивала ее взглядом и при этом улыбалась – как-то по-особенному, грустно и сочувственно. Но, может, улыбалась старуха своим мыслям, а взгляд ее блуждал по слушателям и останавливался на Оле потому, что сидела девочка прямо перед старухой. Конечно, все дело в этом… И все же ей было не по себе. Оля перевела взгляд на уже чернеющее небо, где в эту ночь и правда отсутствовала луна, и подумала, какая же это, наверное, страшная работа у Хозяйки озера… Страшная и сложная.